Только что сорока пролетела над участком. Она летела по дуге, снизу вверх, неуклюже, как тяжеловесный боинг взлетает из душного воздуха где-нибудь в Кабо-Верде.

Пойду к сине-зелёной солёной жидкости. Мы все из неё вышли и мечтаем войти в неё снова. Брррр, почему она такая холодная? Через пару секунд тело привыкает, сознание успокаивается, и можно плыть. Покачиваясь на воде понимаешь, что для неё мы все — мимолётная случайность, временное недоразумение, случайное усложнение спирали ДНК. Мы уйдём через мгновение, а море останется вечно.

Догорает закат.

Я бегу вдоль моря и понимаю, что люди не становятся бегунами потому, что кто-то им это посоветовал. Нет. Они становятся бегунами, потому что сами этого хотят.

Я бегу в лесу, сквозь плотные заросли папоротника и изумрудный воздух. Кроны деревьев смыкаются над головой, словно свод собора, и превращают яркий день в вечные сумерки.

Счастье — выпить чаю, лечь на диван с книгой и укрыться пледом. В Латвии хорошо. Море, дождь, серое небо, прозрачный воздух. Холмы, заросшие дикой травой. Пляж. Латвия, скупая на комплименты, преисполненная своей особой гордостью. Завидую ей.

Когда бежишь без остановки больше пятнадцати километров возникает чувство, словно заглядываешь в вечность. Ощущаешь себя на пороге чего-то грандиозного. Это мало связано с бегом, скорее понимаешь, как именно надо жить, кто мы есть как создания, какими были задуманы и какими стали.

Бег — это больше про ментальное состояние, а не физическое.

Вечно люди чем-то недовольны и принимают жизнь, как само собой разумеющееся. Отче, прости им.

Рано утром я иду по переулкам Арбата, целых одиннадцать лет я иду по одному маршруту — к школе. Захожу. Прохожу длинным коридором с оконами с видом на храм. Я никуда не тороплюсь. Я никогда не торопил время.

Я уже скучаю по разговорам с учителями. Школа дала мне свободу. Не-свободная сама, она дала мне чувство полёта. Чувство, что я могу быть свободен и понят. Я благодарен учителям, что на меня не давили, что меня стремились понять. Спасибо.

До свидания, школа. Я скоро вернусь.

Ответ на главный вопрос жизни, вселенной и всего такого.

Бывают ошибки. Случаются фантастические провалы. А ещё есть выпускной в Кремле.

На нём ты отчётливо ощущаешь всё фарисейство, лицемерие и не-настоящесть первого праздника взрослой жизни. Громкая музыка и крики из микрофона насилуют тишину. От них нигде невозможно спрятаться. Они повсюду. Даже в туалете на последнем этаже.

Вязкая приторная тягучесть речей ведущих, толпы выпускников, которых сюда согнали против их воли, и тюремная система входа и выхода, нарушающая моё право на свободу передвижения, удручают, внушают отвращение и вызывают необъяснимое экзистенциальное желание повеситься прямо тут, на ярко-красном шнуре от шторы. Шторы, которая закрывает вид на территорию свободы, находящуюся за высокими зубчатыми кремлёвскими стенами. Но ФСО повеситься не позволит. Нельзя портить веселье.

Остаётся нести свой крест выпускника молча и надеяться, что власть знает, что делает. Хотя эта надежда, на мой взгляд, является призрачной.

Ночь. Беспросветная и безнадёженая. Ночь.

Хочется свернуться калачиком и впасть в спячку на неделю. А лучше на месяц. А ещё лучше на вечность.

Велосипед ненадолго приносит радость, но она быстро уходит, как только я отвожу железное пони в стойло. Для чего же он нужен, велосипед в Москве? Примерно для того же, для чего нужны любые другие вещи после 18 лет — заполнить внутреннюю пустыню, не умерев от алкоголизма и наркотиков.

Люди не любят велосипед. Он несётся быстро, появляется неожиданно и заставляет отпрыгнуть в сторону. Люди боятся его и ждут. Они постоянно ожидают, что велосипед вылетит из-за угла. Их внимательный, настороженный взгляд сканирует окружающее пространство. Они ищут велосипед.

Езда на велосипеде сродни идеи о бессмертии или полёте. А их люди ждут и боятся больше всего на свете.

А потом вдруг всё в жизни налаживается. Наступает внутреннее спокойствие.

Ты понимаешь, что всё было на пользу тебе, кусочки пазла складываются, мир обретает простые и ясные формы.

Ты прекращаешь нервничать, переживать и истерить. Начинаешь любить себя. Осознаёшь, что с тобой всё в порядке. В тебе самом полный порядок. Ты принимаешь себя. Прекращаешь слушать авторитетов и чужих людей. Слушаешь самых дорогих и близких. Убираешь со стола хлам, разбираешь шкаф, выбрасываешь в мусор чужие любовные письма.

Перестаёшь навязываться кому-то.

Перестаёшь желать другой жизни.

Любишь себя.

Делаешь то, что приносит тебе радость, что тебя вдохновляет. Делаешь это так, как хочешь, в своём собственном ритме.

Понимаешь, что ты всегда не прав и что ты всегда прав.

Живёшь настоящим и вдыхаешь его полной грудью.

Где мой синий китель аргентинского полковника?

Задолбали!

Задолбали люди, которые ничего не делают, а размышляют и ищут себя. Что вы ищете? Своё призвание? Лёжа в халате на диване? Удачи.

Хотите найти призвание — идите и ищите. Поднимите тело с дивана. Прекратите «думать», «размышлять» и «искать смысл жизни». Не слушайте Бродского. Выходите из комнат, пробуйте, совершайте ошибки и учитесь на них. Пытайтесь, не ленитесь.

Никто не обещал, что будет легко. Будет сложно. Будет сложно, но мы справимся. Человеку всегда кажется, что в его силах намного меньше, чем он может на самом деле.

Хватит рефлексии, не доросли ещё, время творить историю.